КОММЕНТАРИЙ ДНЯ: Не-триумф воли. Московской патриархии не хватило политической воли чтобы запустить проект «мировое православие-2»

Внезапное для Москвы признание Александрийским патриархатом автокефалии ПЦУ стало, пожалуй, переломным моментом в идущем с осени прошлого года глобальном процессе переформатирования «мирового православия». Если демарш Константинополя можно было назвать «исключительным», а его поддержку (с годичной задержкой) Элладской архиепископией – «недоразумением», но признание ПЦУ известным другом Москвы Александрийским Патриархом Феодором II – уже «система». Теперь три из пяти официальных Церквей греческого мира «отступили от Москвы», а диптих предстоятелей по версии РПЦ МП сократился до 12 имен и имеет явную тенденцию к дальнейшему сокращению. Дерзновенное пророчество митрополита Илариона (Алфеева) о том, что Элладская Церковь станет последней, кто признает ПЦУ, опровергнуто с молниеносной быстротой.

Случившееся посылает остальному православному миру сигнал, что Москва в лице своей патриархии стремительно упускает инициативу даже на тех территориях «ойкумены», которые она как будто уверенно контролировала. Старая и ранее оправдывавшая себя тактика подкупа и обещаний больше не работает. Сотни часов и миллионы рублей, потраченные митрополитом Иларионом на бесконечные поездки по Греции и Ближнему Востоку, не приносят результата. А проект создания в «отпавших» от единства с РПЦ МП странах параллельных структур, с предполагаемым названием «мировое православие-2», запускать уже поздно. «Дорого яичко к Христову дню», как говорит русский народ. Понятно, что с самого начала разрыва Москвы с Константинополем этот проект выглядел рискованно, и в той же Турции, где РПЦ МП попыталась открыть «параллельные» приходы в Стамбуле и Анталии, не принес больших результатов. Но если уж такой проект рассматривался, запускать его стоило немедленно, еще в прошлом году. Теперь же время упущено, и демарш Александрии показывает всю необратимость процесса.

Чисто теоретически у Московской патриархии есть лишь три способа реакции на признание другими Церквами ПЦУ: 1) постепенная самоизоляция, осуждение «мирового православия» за ересь экуменизма и прочий модернизм и признание экклезиологии ИПЦ (как вариант – русского старообрядчества); 2) формирование во всех православных странах «параллельных» структур, вплоть до патриархатов, с сохранением экклезиологии «мирового православия» и даже с еще более активным экуменизмом, чем у Константинополя; 3) постепенная капитуляция, восстановление общения с Константинополем и признание (хотя бы de facto) автокефалии ПЦУ. У каждого из трех путей есть свои недостатки, риски и объективные препятствия для того, чтобы РПЦ МП избрала их. Но четвертого пути пока не просматривается.

Признание ПЦУ Элладской и Александрийской Церквами выбивает из рук Москвы и важный пропагандистский козырь – что якобы украинская автокефалия была чисто политическим проектом Порошенко, и с уходом последнего с поста президента этот проект покажет всю свою несостоятельность. Да, внутри Украины иногда казалось, что команда Зеленского скорее сочувствует УПЦ МП – было, в частности, приостановлено ее переименование. Однако недавние заявления министра культуры из Зе-команды говорят о том, что принципиального разворота в церковной политике украинского государства ждать не приходится – будут лишь смягчены некоторые акценты. Зато на международной арене ПЦУ демонстрирует успехи, на которые трудно было рассчитывать в эпоху Порошенко – как раз по той причине, о которой говорила московская пропаганда. Выход ПЦУ за рамки конкретного политического процесса, в частности, связанного с президентскими выборами, психологически облегчает предстоятелям признание ее автокефалии.

Тут опять-таки важно, что третьим этот шаг сделал едва ли не главный «друг Москвы» на всем христианском Востоке. Именно Феодор II приезжал в Москву на «альтернативное» празднование юбилея Крещения Киевской Руси в 2018 году и освящал тут памятник Киевскому князю Владимиру, именно он в своей почти родной Одессе (где учился в университете и возглавлял Александрийское подворье) осенью прошлого года обличал «раскольников» и подтверждал эксклюзивную «каноничность» УПЦ МП. Разумеется, за всем этим стояли немалые вливания в Александрийскую патриархию и на нужды Патриарха лично. Но неужели мы дожили до эпохи, когда московские соболя перестали играть решающую роль в мировой православной политике? Очевидно, в ней появился теперь новый фактор, новый геополитический масштаб, который уже не перебить привычными вливаниями и пожертвованиями. Как бы то ни было, признание ПЦУ со стороны «друга Москвы» значительно облегчит этот шаг другим предстоятелям официальных Церквей, не отличающимся столь горячим русофильством.

В заключение нельзя не сказать пары слов о доле митрополита Илариона (Алфеева), который лично удерживал Архиепископа Иеронима и Патриарха Феодора от «непоправимого» решения. Стоит ли теперь сомневаться в том, что завершение его карьеры близко как никогда? Зря все-таки глава РПЦ МП не прислушался 31 августа прошлого года к последнему в его жизни «братскому совету» Патриарха Варфоломея...

Алексей Малютин,